Одноземцы. Sabir Nasiroqli Urufzade, Alma-Ata,1979

Ныне обручаются рабы Божии и меняются перстнями отныне и вовек.

(Жених надевает на указательный палец правой руки и говорит: )

Обручу тебе себя вовек, обручу себя в правде, в милости и в щедротах.

(Родственники невесты говорят: )

Сестра наша сия да будет в тысяче тем во Израиле и в роде пришельцев, да наследует семя ея грады супостат!

(Потом мать невесты должна говорить: )

Да поможет тебе, чадо, Бог небеси и земли и всех созданий! Чти свекров твоих: они ныне родители твои суть. Прежде нежели умрети нам, да слышим о тебе слух добрый и возрадуемся пред Господом.

Благослави их, Господи, как благославил Ты Авраама и Сарру! Благослови их, Господи, как благословил Исаака и Ревекку! Благослови их, Господи, как благословил Ты Иакова, Рахиль и Лию! Благослови их, Господи, как благословил Иосифа и Асенефу! Благослови их, Господи, как благословил Ты Моисея и Сепфору!

Окончивши венчание, «передний» отходит, а подруги сажают молодую на лавку рядом с молодым, завесив ее от него шалью; расплетают ей косу надвое, раздавая ленты подругам и девушкам-родственницам. Другие женщины тем временем поют тексты из библии. Покончив с уборкой волос, молодую покрывают той же шалью, что и раньше, и при том так, что лица ее совсем не видно; молодому же предлагают узнать свою супругу; тот открывает шаль, и целует новобрачную. После этого все направляются к выходу и садятся в фургон: в задок фургона, рядом с новобрачной, садится «свашка», а с новобрачным — «дружок»; «свашка» имеет при себе узел с «свадебным пирогом» и вареной курицей (на новом блюде, с парой ложек). Как только подъедут они к крыльцу женихова дома, отец, мать и все гости жениха выходят встречать «молодых», и вводят в избу; здесь молодые повторяют ту же церемонию, что и при спрашивании благословения, с той только разницей, что все теперь проделывается молча. После благословения все садятся за стол и слегка закусывают; «молодых» же вводят в заранее приготовленное помещение: в чулан, амбар и т. п., где они и остаются до вечера.

Пока в доме жениха происходят все эти обрядности, кто-нибудь из приехавших с женихом угощает вином и водкой родителей и гостей невесты. В общем гульба тоджественна с подобными, уже не раз нами описанными, случаями (напр., при обрезании и др.), только народу теперь собирается больше, вина 

выпивается больше, а потому и шуму больше; нередко среди охмелевших гостей затеваются драки; гуляют до рассвета. Как только начнет смеркаться, «дружок» и «свашка» отводят молодых в баню; «свашка» стелет там брачное ложе, и каждый своему «протеже» дает советы, как провести primam noctem. В продолжение гульбы «дружок» и «свашка» несколько раз лично наведываются, как обстоит дело у молодых. Часто они возвращаются от молодых к пирующим в таком виде: «свашка» — с пучком красных лент, (эти ленты навязываются на бутылки, стаканы и пр.), а «дружок» с красным шарфом через плечо и с горшком в руках, который он тут же, среди избы, разбивает в дребезги, и еще стреляет из ружья. Отец жениха, обыкновенно, выбирает из своей родни 15—20 молодых людей, чтобы они верхом и с ружьями конвоировали свадебный поезд, при чём джигитовали и палили из ружей. Но все это проделывается только в том. случае, если новобрачная оказалась целемудренкой; в противном же случае подымается страшная суматоха: требуют для освидетельствования молодой бабку, публично допрашивают молодую — «с кем она свалялась», утром не идут «похмеляться» и пр.

На рассвете «дружок» и «свашка» купают молодых и переводят в то место, где они были до вечера предыдущего дня. Если все идет хорошо, то на утро
следующего дня «дружок» является, в своем оригинальном уборе и с своими
подручными «похмелять» молодых. Приглашают снова вчерашних гостей. Гости подходят к молодым с поздравлением, и одаряют их лакомствами — «гостинцами», те благодарят поклонами. «Дружок» рассыпается при этом мелким бесом: подносит каждому гостю по стакану или два вина, балагурит, шутит; раздается обычное «горько» и т. д. После этого наиболее почетные гости идут осматривать ночную сорочку и простыни новобрачной, и возвратясь, снова садятся и продолжают «гулять».

Таким образом проходит «похмелье», а на следующий день, или через некоторое время, отец молодой приглашает к себе свата с его гостями, зятя и дочь на «отводы». Отводы не сопровождаются никакими особенными обрядностями,— здесь просто идет широкая гульба, только прислуживают теперь уже родственники молодой, родня же молодого — гости. Случаи импотентности новобрачного не только в первую ночь, но и на более продолжительное время, нередки. Население приписывает это действиям «колдунов», портящих молодого или снабжающих молодую таинственным талисманом; в таком случае, по словам «сведущих людей», в платье молодой всегда можно найти 7—12 швейных иголок или булавки, закрепленных таинственным образом. Для излечения от подобных напастей и навождений обращаются к лекарям, имеющим знахарскую практику между поселянами.

Похороны
Когда видят, что человеку остается жить недолго, стараются не допустить, чтобы смерть произошла в доме, а потому выносят умирающего во двор; если погода ненастная, то его помещают в заранее приготовленную палатку; в этом прибежище умирающий и остается до своей кончины. Прежде чем вынести из дома, умирающего купают, одевают в чистое белье, предпочтительно белого цвета. В последние минуты при больном сидит кто-нибудь и читает из библии или псалтири. Как только умирающий испустит последний вздох, родственники поднимают громкий вопль, продолжающийся иногда довольно долго; приступать к похоронам не очень торопятся.

В день назначенный для похорон, собираются родственники и знакомые; если же умерший был видный человек, то приглашают еще почетных членов «кагала». Многие из гостей принимаются тотчас же за работу: одни делают гроб и носилки, другие памятник, третьи режут скотину и птиц для поминального 

обеда и пр.; наиболее почетные садятся за чтение псалтири и читают вплоть до положения умершего в гроб. Гроб делается без дна: вместо него прибиваются поперек планки, которые покрываются слоем камыша. Носилки состоят из 2-х шестов, метра в полтора в длину, перевязанных кусками холста или полотенцами. Женщины тем временем шьют для умершего белый коленкоровый саван и мешочек под голову, а если это мужчина, то еще порты, чулки и шапку. Обрядивши таким образом умершего, те же лица кладут его в гроб, лицом вверх, руки вдоль тела; гроб накрывают крышкой, поверх которой набивают деревянными гвоздиками кусок черного коленкора, спуская его по сторонам на столько, чтобы он совершенно закрывал гроб. Гроб несут на носилках родственники, обыкновенно 4 человека, попеременно.

Те лица, которые обряжали и клали умершего в гроб, шествуют до кладбища по сторонам гроба; непосредственно за гробом идут чтецы, и на всем пути время от времени читают псалмы; за ними — остальные провожающие; шествие замыкает медленно двигающаяся подвода, на которой везут памятник, балки, доски и пр., воду, закуску, а также — старух, больных и маленьких детей.

Могила копается в 1—1,5 м глубиной в меридиональном направлении. Принесши гроб на кладбище, его ставят над северным краем могилы и открывают, чтобы взглянуть последний раз на умершего, при этом насыпают мешочек могильной земли (сгребая землю тыльной стороной руки) и кладут под голову мертвеца; после этого гроб закрывают и спускают в могилу на длинных кусках холста (спускать на веревках считается позором и для родственников и для памяти умершего). Так, чтобы голова покойника была обращена на север. Обряжавшие умершего высвобождают холст, который у них и остается. Сверх гроба, на небольшом от него расстоянии, кладутся доски на перекладинах, образуя подобие склепа; затем могилу засыпают землей и ставят памятник; поверх образовавшегося холмика набрасывают еще срубленные ветки держи-дерева и приваливают их землей, для предохранения от скота. Выступают чтецы и, обратясь на юг, читают псалом 89, потом умывают руки привезенной водой, и едят хлеб с изюмом. С кладбища все идут в дом умершего на поминальный обед по окончании которого читают заупокойные молитвы и поют жалобным тоном псалмы.

Для выражения траура облекаются в скромное платье темного цвета; траур
носят только по близким родственникам — в течение месяца или немного дольше.

Субботники считают покойника нечистым, поэтому на 3-й и 7-й день установлены омовения: лица, приходившие так или иначе в соприкосновение с покойником, купаются, моют свои одежды (верхние и нижние) и платье умершего. Если же смерть случилась в доме, то также дом и вся домашняя обстановка, в те же установленные сроки, подвергаются мойке и чистке.

Вот таким образом русские субботники «прощаются» с «грешным миром» и селятся в благословенный мир. В самой России и даже сейчас многие сектанты скрываются под тени «Креста» не поклонившийся ему. Так изчезают святые корни великого русского народа, прямо в открытую — на глазах их потомков. А мне даже трудно не вспомнить изречения одного русского туриста, путешествующего по Азербайджану, Туркмении и Узбекистану: «Святые места нельзя разрушать, это место последней надежды. До тех пор, пока человек будет испытывать ужас, отчаяние, горе — а это, похоже, будет всегда, пока человек живет,— у него должна быть защита в виде священного пространства. Даже в обществе будущего, которое, возможно, решит все социальные проблемы, «святое место» должно остаться как возможность свободного выбора.

село Привольное 1970—1980 годы.

Примечание
в 1837 году был издан царский Указ, позволивших сектантам- субботникам поселяться в закавказских областях. Первые время субботники селились в отдельных деревнях.

С 1848 года им было разрешено селиться и в городах Закавказья. В соответствии с указом 1837 года часть субботников, находившаяся в оппозиции к официальной православной церкви, была расселена в г. Ленкорани (Ланкон) и на территории Ленкоранского уезда.

В Ленкоранском уезде деревня Вель (старообрядцы) поселена в 1838 году, Привольное (иудействующие) – 1839 г., Пришиб и Николаевка – в 1840 г., Новоголовка (Новогольск) и Астраханка – в 1845 г., Андреевка – в 1847 г. В 1867 году образовалось деревня Православное в Ленкоранском уезде из православных переселенцев из Енотаевского уезда Астраханской губернии, из отставных солдат и малороссиян (Зейдлиц Н. /Этнографический очерк Бакинской губернии/ Кавказский календарь на 1871 г., с.47-67).

Это привело к тому, что уже к 50-м годам XIX века, согласно переписи 1857 года, на территории Ленкоранского уезда были следующие русские деревни:
1. Вель (14 дворов; 48 мужчин и 36 женщин; старообрядцы);
2. Ольховка (число русских не указывается);
3. Астраханка (67 дворов; 141 муж. и 171 женш.; молоканы);
4. Новогольск (Новоголовка) (124 дворов; 399 муж. и 431 женш.;
молоканы);
5. Привольное (419 дворов; 1061 муж. и 1072 женш.; субботники);
6. Пришиб (183 дворов; 465 муж. и 435 женш.; молоканы);
7. Православное (117 дворов; 351 чел.; православные);
8. Николаевка (61 дворов; 157 муж. и 168 женш.; молоканы);
9. Андреевка (125 дворов; 317 муж. и 282 женш.; молоканы);
ИТОГО: 5534 человек.
(Вестник архивиста)

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8